По личным вопросам Мерлин принимает в каждую первую среду века.
Некоторые переосмысления вышли на новый виток, но писать на дайр о них стало неудобно. Сложно подбирать слова, чтобы объяснить.
Когда мне было 14 лет, в гости издалека приехала тётя. Там Был Случай. Во время обычного разговора, когда я по своим понятиям "поводов для эмоций никаких не давал", она меня вдруг обняла и вообще повела себя как-то странно — как будто имеет дело с ребенком, к которому испытывает эмоции. Я растерялся и полностью дезориентировался — я не знал, к чему такое вообще прицепить. И мне тогда почему-то захотелось расплакаться. Но почему, я тогда не понял.
Щас я сижу у родителей. И это полная задница всем перспектвам, хотя и отдельно от них была бы такая же задница, но по другим причинам. И словами на самом деле не объяснить родительскую задницу. Кто понимает, тот понимает, а кто не понимает, тот не поймёт. Ни при каких обстоятельствах разговор с мамой не может быть вынесен в эмоциональную-моральную плоскость. Её тут нет. Только дейстия. А я без возможности вынесения ситуации в эмоционально-моральную как без рук, поход за хлебом не могу распланировать. Чего уж говорить о более сложных вещах.
Исторически сложившееся положение вещей, когда определенных вещей вроде как нет, привело к тому, что у меня не было навыка общаться с людьми иначе чем про конкретику (которую понятно, к чему прицепить) или абстракции (про которые понятно, что их ни к чему цеплять не надо).
Но взаимодействие людей ведь не исчерпывается тем, что можно придумать внутри своей абстрактной, висящей в вакууме и никому не нужной головы.
А получается, что всё, что я о живом межчеловеческом общении знаю, в руки попало случайно. Потому что тётя разок в гости приехала. Или по иным подобным причинам.
И вот когда из-за разных случайностей у меня вообще стало отрастать пространство, которое можно заполнять понятиями "обмен эмоциями", "моральная поддержка", "эмоциональное принятие", это всё начало больно стукаться об окружение, в планах которого не стояло, чтобы у меня вообще появились такие плоскости мышления.
Со мной вдруг стало неудобней, чем было. А что было? Ну...
Это я считаюсь дома отмороженным, потому что не общаюсь с людьми, которые не общаются со мной.
Это я слыву дома равнодушным, потому что не интересуюсь делами людей, которые не интересуются моими делами.
Это я не разговариваю о своих проблемах с людьми, которые не разговаривают со мной о своих проблемах.
И я же, эгоцентрик законченный, не разговариваю о чужих проблемах с людьми, которые не разговаривают о моих.
Будучи моложе, я пытался донести, что не считаю сложившуюся ситуацию сложившеся по моей вине. "Вы со мной первыми начали общаться!". Месседж по адресу не дошёл.
Моё детство — это в первую очередь бабушка, которая мне не нравилась до такой степени, что я с самого мелкого возраста отказывался сидеть у нее на коленях и напрочь не доверял. С бабушкой ребенок проводил много времени. Привет, интровертный и отмороженный ребенок. Пугливый, недоверчивый и врачи почему-то лет с трёх ставят невроз.
Это мама, с которой общаться хотелось. Но ее невозможно было даже втянуть во взаимодействие вида "иногда поиграть", она отпихивалась с крайним раздражением, потому что куча дел была важнее. Куча дел важнее и сейчас. У нее постоянно звонит телефон по работе и любой, кто ей позвонил, получает больше внимания, чем я. И да — последние несколько месяцев она не работает. А я, соответственно, болею. Это ни на что не влияет.
Но вопрос-то с мамой даже изначально ставился не через "иногда поиграть". Нужно-то было другое. И вот какими словами я мог объяснить человеку, что мне нужно, чтобы он просто обращал на меня внимание, если он разучился этому раньше, чем я начал с ним пересекаться?
Еще есть старшая сестра. От которой в детстве были сплошные нервы, нечестные поступки и невозможность кому-либо объяснить, что человек на семь лет старше меня по-любому способен красивее меня объяснить, кто в ситуации был прав и почему.
Негатив и недоверие к ней, возникший как результат ее детского поведения, у меня не прошел до сих пор. Тем не менее, в разговорах с ней можно много чего выцепить. Например, формулировку "когда маленькая была я, мама была еще живая. Настоящая. А тебе её уже не досталось".
Словами не объяснить, насколько это страшно — человек-хододильник, который не видит тебя в упор.
И насколько это беспросветно, когда ему невозможно объяснить, что он тебя не видит. Потому что у него своё восприятие ситуации. Он считает, что как раз всё наоборот хорошо видит. Особенная хорошесть, очевидно, обеспечивается путём невозможности донесения чужих точек зрения этому адресату. А когда чужих не видно, своя да — сияет особенно отчетливо.
Настолько бессмысленно перечислять, насколько всё плохо, потому что поток перечисления у меня может быть бесконечным. Всегда есть что-то еще. Огромная и огромная стопка историй, в которых на меня просто положили хуй. И большая часть оформлена так, что клавшие хуй люди всегда могут чем-нибудь оправдаться. И это прокатывает, если вынести за скобки возможность наличия у меня своего мнения. Поскольку по жизни и дома это прокатывает всегда, это многое говорит о моём доме.
Когда мне было 14 лет, в гости издалека приехала тётя. Там Был Случай. Во время обычного разговора, когда я по своим понятиям "поводов для эмоций никаких не давал", она меня вдруг обняла и вообще повела себя как-то странно — как будто имеет дело с ребенком, к которому испытывает эмоции. Я растерялся и полностью дезориентировался — я не знал, к чему такое вообще прицепить. И мне тогда почему-то захотелось расплакаться. Но почему, я тогда не понял.
Щас я сижу у родителей. И это полная задница всем перспектвам, хотя и отдельно от них была бы такая же задница, но по другим причинам. И словами на самом деле не объяснить родительскую задницу. Кто понимает, тот понимает, а кто не понимает, тот не поймёт. Ни при каких обстоятельствах разговор с мамой не может быть вынесен в эмоциональную-моральную плоскость. Её тут нет. Только дейстия. А я без возможности вынесения ситуации в эмоционально-моральную как без рук, поход за хлебом не могу распланировать. Чего уж говорить о более сложных вещах.
Исторически сложившееся положение вещей, когда определенных вещей вроде как нет, привело к тому, что у меня не было навыка общаться с людьми иначе чем про конкретику (которую понятно, к чему прицепить) или абстракции (про которые понятно, что их ни к чему цеплять не надо).
Но взаимодействие людей ведь не исчерпывается тем, что можно придумать внутри своей абстрактной, висящей в вакууме и никому не нужной головы.
А получается, что всё, что я о живом межчеловеческом общении знаю, в руки попало случайно. Потому что тётя разок в гости приехала. Или по иным подобным причинам.
И вот когда из-за разных случайностей у меня вообще стало отрастать пространство, которое можно заполнять понятиями "обмен эмоциями", "моральная поддержка", "эмоциональное принятие", это всё начало больно стукаться об окружение, в планах которого не стояло, чтобы у меня вообще появились такие плоскости мышления.
Со мной вдруг стало неудобней, чем было. А что было? Ну...
Это я считаюсь дома отмороженным, потому что не общаюсь с людьми, которые не общаются со мной.
Это я слыву дома равнодушным, потому что не интересуюсь делами людей, которые не интересуются моими делами.
Это я не разговариваю о своих проблемах с людьми, которые не разговаривают со мной о своих проблемах.
И я же, эгоцентрик законченный, не разговариваю о чужих проблемах с людьми, которые не разговаривают о моих.
Будучи моложе, я пытался донести, что не считаю сложившуюся ситуацию сложившеся по моей вине. "Вы со мной первыми начали общаться!". Месседж по адресу не дошёл.
Моё детство — это в первую очередь бабушка, которая мне не нравилась до такой степени, что я с самого мелкого возраста отказывался сидеть у нее на коленях и напрочь не доверял. С бабушкой ребенок проводил много времени. Привет, интровертный и отмороженный ребенок. Пугливый, недоверчивый и врачи почему-то лет с трёх ставят невроз.
Это мама, с которой общаться хотелось. Но ее невозможно было даже втянуть во взаимодействие вида "иногда поиграть", она отпихивалась с крайним раздражением, потому что куча дел была важнее. Куча дел важнее и сейчас. У нее постоянно звонит телефон по работе и любой, кто ей позвонил, получает больше внимания, чем я. И да — последние несколько месяцев она не работает. А я, соответственно, болею. Это ни на что не влияет.
Но вопрос-то с мамой даже изначально ставился не через "иногда поиграть". Нужно-то было другое. И вот какими словами я мог объяснить человеку, что мне нужно, чтобы он просто обращал на меня внимание, если он разучился этому раньше, чем я начал с ним пересекаться?
Еще есть старшая сестра. От которой в детстве были сплошные нервы, нечестные поступки и невозможность кому-либо объяснить, что человек на семь лет старше меня по-любому способен красивее меня объяснить, кто в ситуации был прав и почему.
Негатив и недоверие к ней, возникший как результат ее детского поведения, у меня не прошел до сих пор. Тем не менее, в разговорах с ней можно много чего выцепить. Например, формулировку "когда маленькая была я, мама была еще живая. Настоящая. А тебе её уже не досталось".
Словами не объяснить, насколько это страшно — человек-хододильник, который не видит тебя в упор.
И насколько это беспросветно, когда ему невозможно объяснить, что он тебя не видит. Потому что у него своё восприятие ситуации. Он считает, что как раз всё наоборот хорошо видит. Особенная хорошесть, очевидно, обеспечивается путём невозможности донесения чужих точек зрения этому адресату. А когда чужих не видно, своя да — сияет особенно отчетливо.
Настолько бессмысленно перечислять, насколько всё плохо, потому что поток перечисления у меня может быть бесконечным. Всегда есть что-то еще. Огромная и огромная стопка историй, в которых на меня просто положили хуй. И большая часть оформлена так, что клавшие хуй люди всегда могут чем-нибудь оправдаться. И это прокатывает, если вынести за скобки возможность наличия у меня своего мнения. Поскольку по жизни и дома это прокатывает всегда, это многое говорит о моём доме.
7 лет как эта сука сдохла, а до сих пор из-за нее сплю плохо.
Это был конченый человек, которому понимание чужого личного пространства было невозможно донести. У нее навеки отпечатался послевоенный страх и установка "если я буду делать для людей всё-всё, то меня наконец-то начнут любить". Гарпийная навеки золушка. Этот страх не считался ни перед чем, поэтому она одинаково легко стелилась перед пьющим мужем (вот честно — ни одного худого слова не могу про деда сказать) и "причиняла добро" всем попавшим в руки.
А потом были такие роскошные истерики за то, что ее "всё равно не любят", с довеском из "пусть все соседи услышат, до чего ты меня доводишь" и обещаниями пойти и самоубиться, раз я до сих пор не начинаю ее любить, хотя она всё для этого делает.
Показательная история про бабушку — в детстве, лет в шесть, когда на нее переоформляли некие документы, родители взяли и прикола ради поменяли ей имя. А то что она Галя да Галя, этих Галь вон сколько вокруг бегает. Пусть будет Лидия.
Канешн, понятно, откуда у нее самой настолько напрочь было не сформировано много всяких интересных представлений о том, что в отношении людей делать можно, а что нет, но чесна — после всего веселья оно меня не ебёт.
Clair Argentis
У сестры таких проблем нет. То есть ей как бы не важно, видит или не видит мама ее с эмоционально-морального ракурса. Там вопрос как-то иначе ставится.
Листья травы
Да вот меня как-то подбешивает, что я не могу привести ситуацию к нормальному ходу вещей. Какого хуя, йопт.
Мэлис Крэш
Очень взаимно )
Щас. Не греби всех под одну гребенку, а то по жопе надаю. Гарпии для меня — один из самых позитивных типов. Я, наверн, всю негативную карму по ним уже отработал
Влезание в физическое пространство, по-моему, вообще часто практикуется по отношению к детям, к сожалению. У меня это было в более переносимой форме, оставило следы, но мне кажется, несколько другие.
Еще это ругань, когда я при простуде дышал ртом, и попытки заставить дышать носом (о это чудесное ощущение, что я задыхаюсь).
ужас
ох уж... в чем-то понимаю и сочувствую. в чем-то тихо ужасаюсь.
однако, ты крут. что после всего этого ты еще так здорово живешь и справляешься.
интересное словосочетание, между прочим, физический контакт (обнимашки, поцелуи, тисканье) необходим для нормального развития.
Другое дело, что такой контакт легче налаживается с матерью в силу физиологии. Бабушка физически чужой человек, понятие родства ребенок усваивает позже, чем формируются основные чувства.
У меня как-то в памяти отложилось дёрганье за волосы, навязывание неудобного шмота и игнор моего мнения на тему того, нужно ли мне такое-то и такое-то взаимодействие.
Где я вообще про обнимашки говорил? Я говорил про влезание. Это когда тебя не спросили, потому что даже не подумали, что тебя стоит спросить.
Просто Рита, сорри, что вклиниваюсь, но по-моему, болевой порог у каждого свой. Например, у меня мама обожает всякие болезненные процедуры с телом - раньше вечно выдавливала себе прыщи, протыкала мозоли и пр. - все довольно по-садистски, ей не было больно. А когда ко мне лезла с тем же, то это меня жутко раздражало. Боль в коже головы при расчесывании, например, для меня тоже не желательна, поэтому я рассталась с длинными волосами, и ничуть не жалею. Нарушение физического пространства именно в том, что чужая конкретная норма навязывается другому человеку, которому она вообще не соответствует.
Нарушение физического пространства именно в том, что чужая конкретная норма навязывается другому человеку, которому она вообще не соответствует.
Навязываемый физический контакт. Есть еще личное эмоциональное пространство, вот вторжение в него как раз навязывание чуждых правил.
Я себе вообще никогда не выдавливаю прыщи, тем более это и врачи не рекомендуют. Мажу их чем-нибудь с салициловой кислотой, сами проходят. Волосы не отращиваю, потому чесать не больно. Но я аккуратно чешу, а если попадется садист-парикмахер - больше не хожу к такому. Короче, у меня нет обыкновения без нужды причинять себе боль, так как я ее сильнее чувствую. Короче, считаю, что все эти штуки еще ничего по отношению к младенцу, а вот дальше - лучше самого ребенка спросить, хочет ли он этого. Тем более прыщи и расчесывание - это не угроза для жизни.
Полностью согласна.